Дети белой богини - Страница 13

- Сашка, чес-слово! Знал, что ты чего-то малюешь, но стены своей спальни этим украсить не спешу.

- Что, может помешать процессу? - усмехнулся Завьялов.

- Какому процессу? - рассеянно спросил Герман.

- Процессу любви. Значит, не брал рисунок?

- Нет.

- Ладно. Возвращайся к своей Веронике. Тебя ждет сто первая серия. Про любовь. Но учти, я тебя предупредил. Насчет Маши. .

- Ну, Зява, ты просто зверь! Знавал я ревнивых мужей, но такого...

- Вот когда женишься, я посмотрю, какой ты будешь.

- А я никогда не женюсь, - бахвалясь, сказал Горанин. И тут же осекся. В дверях кухни стояла блондинка. Она проходила так тихо, что они заметили ее только когда девушка громко ойкнула.

Она уже успела одеться и была теперь в алом свитерке, модных расклешенных джинсах и остроносых полусапожках на высокой шпильке. Фигурка у девушки была стройная, весьма привлекательная, а вот лицо, с которого от жарких любовных ласк успела сойти косметика, бледное, невыразительное. Щеки впалые, подбородок скошен, а носик вздернут слишком уж высоко. Алый цвет свитера только подчеркивал бледность. Словно мертвец стоял на пороге.

- Значит, ты мне врешь! - зло сказала она. -Все время врешь!

- Ника, ты зачем спустилась? - растерянно спросил Герман.

- А меня все равно уже видели! Мне нужны сигареты!

- Я не люблю, когда девушки курят.

- А мне на это плевать!

- Вот твои сигареты. - Герман потянулся к пачке, лежащей на холодильнике. - Только не надо так кричать.

- Значит, ты всем рассказываешь, что я только твоя любовница, и что ты никогда на мне не женишься. Очень хорошо! - Вероника, глубоко затянулась.

- Ты знаешь, что это не так!

- А как?! Как?! Да я из-за тебя с родителями поссорилась, а ты... ты...

- Я, пожалуй, пойду, - поднялся из-за стола незваный гость. - Вы уж меня извините.

- Вот, я понимаю, мужчина! - высоким напряженным голосом сказала девушка. - Никому не даст в обиду свою жену! Даже тебе! А ведь я знаю, что она...

- Замолчи! - заорал вдруг Герман. - Хватит устраивать истерики! Зява, выйди! Это семейная сцена!

- Да никогда ты не будешь моей семьей! Ничьей не будешь! И не очень-то надо было!

- Завьялов поспешил уйти. Подсматривать в замочную скважину нехорошо, некрасиво. Вероника продолжала скандалить, а Герман пытался ее успокоить. Мол, образумься, соседи услышат.

- Ну и пусть! Пусть! Пусть все слышат! Я никого не боюсь! В отличие от тебя!

Александр кубарем скатился с крыльца'. Подумал: «Герману не позавидуешь. Как он умудрился связаться с такой истеричкой? Разве что дочь мэра!»

Так была здесь Маша или не была? Завьялов не нашел ничего лучшего, как спросить у нее в упор:

- Ты была у Германа?

Когда он вернулся, жена была уже дома, готовила обед, изо всех сил дедая вид, что ничего не произошло. Вопрос мужа обидел ее:

- Как ты мог такое подумать?

- Что подумать?

- Что я и Герман...

Она покраснела. А он разозлился:

- В том, что я это подумал, нет ничего удивительного! Всем известно, что он первый в городе кобель! И я видел, как ты на него смотришь!

- И что в этом такого? - тихо сказала Маша. - Он красивый.

Завьялов не выдержал, с надрывом закричал:

- Вы все с ума посходили! Все бабы в городе! От своих дурацких сериалов! Вы чокнутые! Беситесь со скуки, от серости жизни, от тоски! Вам хочется изменить свою жизнь, ох, как хочется! А как изменить? Как? Бежать некуда. Ваша единственная отрада - сплетни. Й единственный способ хоть что-то поменять - это одного мужа на другого. Или любовника. Потому что с работой горазда сложнее. Ее в городе нет, а вот мужиков, сколько угодно! И устраиваете в городе Санта-Барбару, не замечая, что это только жалкая пародия! Пародия на жизнь и на любовь!

- Саша, что ты такое говоришь?!

- То, что думаю! Я теперь много думаю!

- Ты болен, - сочувственно сказала Маша. -Тебе надо пить лекарства.

- Ты взяла рисунок?- резко спросил он.

- Какой рисунок?

- Тот, что я нарисовал сегодня ночью?

- Нет, - поспешно отвела глаза жена.

- Куда же, интересно, он делся? Испарился? А витрина разбита! И манекен изломан! Ты хотя бы понимаешь, что все это значит?

-Что?

-В городе скоро будет труп! Мертвец! Покойник! Со следами насильственной смерти! Я полагаю, что все вертится вокруг Германа. А его ли это будет труп...

- О, Господи! - вскрикнула Маша.

- Ага! Я так и знал! Он тебе не безразличен!

- Я не то подумала, - оправдываясь, сказала жена.

-Дате! То!

Александр забегал по кухне, ища сигареты. Потом вспомнил: Маша их выкинула. Жена напряженно за ним следила. Когда остановился, сказала так тихо, что пришлось читать по ее губам:

- Хорошо. Мы говорили о работе. О твоей работе. Я попросила Германа Георгиевича куда-нибудь тебя устроить. Ведь он может все.

- Ну разумеется! Герман может все! Молодцы! Хорошо придумали! Складно врете!

- Саша!

- Я все-таки в милиции работал. Понимаю, что к чему.

- Да ничего ты не понимаешь!

- Ну так объясни! Чего именно я не понимаю? Маша молчала. Характер у тихой женщины - кремень. Терпение обточило камень так, что он стал абсолютно гладким. Но камнем остался. Кого она так бережет? Его? Себя? Или Германа?

- А ты знаешь, что у него сейчас любовница в постели? - мстительно сказал Завьялов.

- Перестань! Немедленно перестань!

- Ах, тебе обидно! А уж как мне обидно, ты себе даже представить не можешь!

- Хорошо, что у нас нет детей, - вздохнула Маша.